Александр - Страница 44

— Конечно. Он на несколько лет даст относительно доброжелательное отношение Великобритании в том случае, если мы не будем влезать в ее интересы. Этим можно будет воспользоваться. А если найти способ действовать с ними заодно, то даже получить неплохую выгоду. Если же мы откажемся от старых договоренностей и оставим Викторию без жениха, то старая добрая Англия приложит все усилия к тому, чтобы вставить нам не то что палки, а целые оглобли в колеса во всех наших делах.

— А народ?

— Нужно приглашать Елену жить в Россию и стараться сделать ее своей, чтобы эту английскую девочку стали таковой принимать. Свободная русская речь и какой-нибудь громкий, положительный поступок, оный будет подан через газеты как проявление истинно русской души. Ну и так далее. И потом, мы же всегда можем придумать сказку.

— Сказочник… все-то у тебя легко получается, — император потер лоб, — ладно, пускай остается Елена. Надеюсь, ее влюбленность в тебя позволит ею нормально манипулировать.

— Но она нужна мне в Москве, где влияние в ненужном ключе настроенного общества будет сведено к нулю.

— Так в Москве наоборот хуже, там больше простых людей в твоем окружении.

— В том-то и дело. А вредное влияние не от простых людей, а от англичан и англофилов. В большой деревне мы ее живо на наш фасон перекроим.

— В смысле?

— В самом обыкновенном. Что есть наш нынешний двор? Подражание иным: либо французскому, либо английскому, либо австрийскому двору. Что нам надо? Чтобы девочка стала русской. Потому ее и надобно поместить в среду, где обитают русские нравы и взгляды, а никак не западноевропейские.

— Ты хочешь вырастить из нее простушку или крестьянку?

— Я хочу вырастить из нее такую женщину, которая не будет пытаться влиять на мужа по ночам в пользу заграничных родственников. Ее дом и Родина должны оказаться здесь, для чего ей надобно начать воспринимать себя как неотъемлемую часть нашего могущественного государства. А не как вынужденную заложницу политических интересов, которая рожает детей местным варварам только ради выгоды ее стране.

— Однако! — Александр Николаевич был искренне удивлен Сашей. Он встал, взял его за плечи и продолжил: — Ты меня удивляешь, сынок. Впрочем, я попробую ее пригласить на постоянной основе к нам. Хотя Виктория будет сопротивляться подобному шагу, ссылаясь на то, что Елена не завершила своего образования.

В Москву великий князь прибыл лишь 9 июля 1858 года, так как Наталья Александровна смогла ему организовать приятную во всех отношениях встречу с Алексеем Толстым, которая, впрочем, носила глубоко прикладной характер. Во-первых, Алексей, очень живо отреагировал на то начинание, что стал развивать Александр, а во-вторых, решил организовать в Санкт-Петербурге аналог презентации, посчитав, что это очень разумный ход. Помимо этого, в имперской столице в те годы имел место своего рода бум юмористических и сатирических изданий самого разного масштаба, а потому, понимая необходимость создания серьезного коллектива, граф вызвался поискать подходящих кандидатов из числа карикатуристов, журналистов и литераторов. По большому счету журналисты были не нужны, но идея выхода на мировой рынок требовала более серьезной проработки. Нужен был профильный юмор, выраженный в понятных сюжетах и образах для жителей западноевропейских стран. А это как раз область деятельность журналистов "международников", как их сейчас называют. В общем, на одного талантливого и одаренного человека стало больше в пропагандистском проекте "Искра".

На Николаевском вокзале Александр получил свежее письмо от Елены, которое она отправила в день отъезда. Листки были исписаны довольно крупными буквами с обширными вольностями в графике, а строки плясали, то есть, она сильно нервничала, когда писала. Местами были следы от слез. Да и само содержание получалось совершенно неожиданным для этикета того времени, особенно если учитывать, что корреспонденция подобного уровня проходит через службы безопасности. Страсть, эмоции, желания, бушующая сексуальность — все это переплеталось на этих строчках в крепкий и основательно смешанный клубок. Елена не хотела уезжать. Это было очевидно. Она была влюблена в Александра настолько, что творила совершенно непотребные поступки, кои с большим трудом удавалось скрыть от широкой публики. Великий князь явно перестарался. У этой молодой девушки с нарушенным гормональным фоном откровенно сорвало крышу. Впрочем, это понимал не только Саша. Левшин, вручивший ему это письмо, подождал окончания чтения и сказал:

— Ваше императорское высочество, вы разбудили этот вулкан. Мой коллега от британского королевского дома, когда передавал мне письмо, был весьма озадачен данным обстоятельством.

— По поводу Елены?

— По поводу ее поведения. Он боится, что девочка начнет бросаться на мужчин и нечаянно опозорит весь королевский двор своим распутным поведением. В Англии не любят столь страстные натуры.

— В конце концов, у нее есть я. Если переживают, пусть отсылают ко мне. Я ее жених, и, думаю, никто сильно не станет возражать, если я попробую утолить ее страсть традиционными способами. Мы, конечно, юны, но если выхода иного более нет, то подобный подход будет в самый раз.

— Это разумно, но тогда Виктория потеряет над ней контроль. Она боится этого.

— Тогда ждем, пока Лена не набросится на какого-нибудь библиотекаря или гувернера. Британский королевский дом хочет подобного позора?

— Легкий шантаж? Это любопытно. Как скоро вы будете отвечать на это письмо?